23 апреля исполняется 120 лет со дня рождения великого русского композитора Сергея Прокофьева.

Он прожил на свете всего 61 год, и за этот короткий срок его жизнь совершила несколько головокружительных кульбитов. Отец его был агрономом, управляющим имением, мать - домохозяйка, пианистка-любительница. Вполне ординарная семья. И вдруг этот мальчик, родившийся в деревне, начинает проявлять невероятные способности. К нему удивительно подходит слово "вундеркинд". Уже в три года он играл на рояле и сочинял музыку. В девять, побывав в Москве в оперном театре, стал лихорадочно исписывать горы нотной бумаги. В тринадцать, поступая в консерваторию, принес две тяжеленные папки собственных рукописей: четыре оперы, симфония, две сонаты, фортепианные пьесы. (Мясковский, который поступал в том же году и был старше Прокофьева на десять лет, принес два романса.)

И далее - взлет, взлет, взлет! Очень скоро он становится популярным композитором, пианистом и шокирует публику эксцентричностью.

Письма пишет без гласных и подписывается - ПРКФ. Премьера "Скифской сюиты" в Петербурге в 1916 году вызывает грандиозный скандал, сравнимый только с премьерой "Весны Священной" Стравинского в 1913 году в Париже. В 28 лет он буквально покоряет мир, играет и дирижирует по Европе и Америке, становится настоящим европейцем, сочиняет музыку по заказу крупнейших театров ("Любовь к трем апельсинам" - Чикагской оперы, балеты "Стальной Скок" и "Блудный сын" - Дягилева). Казалось, восхождению не будет конца. О Советах отзывается резко. Однако в 1927 году происходит слом - он начинает посещать советское посольство в Париже, едет на гастроли в СССР.

Вообще у Прокофьева, как у многих великих, своя мифология. Все вышесказанное - компоненты этого мифа. Миф сопровождается шлягерами. У Прокофьева есть несколько хитов, которые знают все, даже музыкально не образованные люди: это "Марш" из "Трех апельсинов", "Гавот" из "Классической симфонии", несколько номеров из "Ромео и Джульетты" ("Монтекки и Капулетти") и, конечно, "Петя и Волк". Вряд ли хоть одним подобным хитом могут похвастать Хиндемит или Шенберг. Непременная часть прокофьевского мифа - его смерть в один час со Сталиным.

Как в каждом настоящем мифе, тут есть несколько туманных моментов. Почему он вернулся в СССР? Как он мог так ужасно поступить с Линой, своей первой, любимой женой? Многие исследователи считают, что и то, и другое связано с советскими спецслужбами.

Знакомый Владимира Набокова вспоминает: "... коммунистический писатель "Тарасов-такой-то" (Александр Тарасов-Родионов, которого все считали советским агентом. - А.Ж.) оставил в берлинской русской книжной лавке, в которой регулярно рылся в книгах Набоков, записку с просьбой о встрече. Из любопытства Набоков явился на предложенное место встречи в одном из берлинских кафе. Тарасов-Родионов расписывал ему преимущества жизни в Советском Союзе и пытался склонить его к возвращению в Москву. На возражение Набокова, что ни один художник добровольно не вернется назад, человек из Москвы воскликнул торжествующе: "Неверно, я только что говорил с Прокофьевым - он возвращается!" Пугал ли композитора "Тарасов-такой-то", или заманивал, да и был ли такой разговор вообще - уже не узнать. Но вскоре Прокофьев стал ездить в Россию, а потом и вовсе вернулся. (Ирония судьбы: сам Тарасов-Родионов был расстрелян во время "чисток" в СССР.)

Что касается отношений с Линой - есть легенда, что студентка-филолог Мира Мендельсон, его вторая жена, была подослана Лубянкой. Но если и не так, ОГПУ явно порадовал курортный роман Прокофьева - как возможность избавиться от иностранки Каролины (Лины) Любера. История их треугольника, фактического двоеженства Прокофьева, - одна из самых душераздирающих любовных историй советских времен.

Говорят, что никого из композиторов в годы Большого террора не убили. И в лагеря никто из крупных композиторов не попал - то ли Сталин сильно любил музыку, то ли руки не дошли. Но среди тех, кто был замучен прессом режима, первым надо назвать Прокофьева. Здоровый человек, спортсмен, теннисист и шахматист, понимавший толк в жизни, в хорошей еде, много лет проживший комфортно на Западе, - и вдруг после постановления 1948 года, после налета Жданова на советскую музыку и персонально на него, Прокофьева (один известный музыковед публично, глядя ему в глаза, сказал: "Сергей Сергеевич, вы - труп!"), этот невозмутимый внешне, высокий, стройный, красивый человек вдруг ломается. И в 57 лет из светского льва превращается в старика, живет на Николиной горе, почти не выходит из дома и через пять лет уходит в мир иной...

Его музыка - это целая Вселенная. Гениальные оперы. Удивительная киномузыка. Потрясающие симфонии. Его музыка узнаваема по первым нотам: мощная, пульсирующая, энергичная - и одновременно нежная, тонкая, проникновенная. Мелодичная - и дерзкая, шутливая - и трагическая.

Я очень люблю его Второй фортепианный концерт. После его премьеры музыкальный критик Вячеслав Каратыгин писал: "Публика шикала. Это ничего. Лет через десять она искупит вчерашние свистки единодушными аплодисментами по адресу нового знаменитого композитора". Он оказался прав.