Сайт Александра Журбина. Главная страница




Орфей и Эвридика

Зонг-опера в 2-х частях
Manchester Files, Bomba Music


Как это делалось в Америке

Захаров, 2001 г. 288 стр.


Эти и другие книги, диски и ноты вы можете приобрести с автографом А. Журбина

подробнее>>


Подписаться на новости:


Слушайте авторскую программу Александра Журбина

"Звуки Мюзикла" на радио "Орфей"!


 Архив программы Александра Журбина на НТВ-Мир "Мелодии на память".


















Александр Журбин: Мне разумнее жить в России

Только что в Нью-Йорке побывал Александр Журбин. Пробыл он недолго — недели три. Ходил по театрам, «наверстывал упущенное»: прожив больше десятка лет в Нью-Йорке, он теперь почти все время проводит в Москве, где занят созданием новых произведений для театра, телевидения и кино, выступлениями в концертах и на том же телевидении и созданием книг. Заканчивает уже третью. Первые две были мгновенно раскуплены и зачитаны до дыр. В них вошли его размышления об Америке, о жизни, рассказы о семье и статьи, в свое время опубликованные в «Новом русском слове».

— Что заставляет композитора, то есть человека, имеющего дело со звуками, обращаться к слову, к литературе?

— Я много думал об этом. Ведь, действительно, и Чайковский, и Шуман, и Берлиоз, и многие другие писали — кто воспоминания, кто новеллы и стихи, а кто-то очень активно выступал как музыкальный критик.

Ну, что касается критики, то тут проще — это был дополнительный заработок...

— Да, и такой мотив мог присутствовать. Меня тоже всегда тянет высказывать свое мнение, иногда даже во вред себе. Случайно обмолвишься на страницах журнала нелестным словом — и на всю жизнь обретаешь себе врага. Но я всегда помню, что «Платон мне друг, но истина дороже».

— Однако писать я по-настоящему начал в Америке. В России у меня на это даже не было времени, я тогда сочинял музыку. А когда переселился в Америку, времени появилось много. Музыку я и тут сочинял, да на нее особенного спроса не было.

Естественно, здесь совсем другая среда, в нее очень трудно попасть. И ты пишешь об этом в своих книгах тоже. Но почему ты так много времени проводишь теперь в России, хотя считаешь себя нью-йоркским человеком? Хотя ответ на этот вопрос наверняка многим известен...

— Конечно, ответ тут очевиден. Последние три года мне довелось участвовать во множестве театральных, кино- и музыкальных проектов России. Я востребован, я имею дело с лучшими режиссерами, актерами и продюсерами. В Америке попасть в большой шоу-бизнес на самом-то деле никому пока не удалось. Ты должен быть связан и с театром, и с кино, и с литературой. Понятно, что мне пришлось бы врастать в среду с английским языком.

Но ты начал это делать...

И понял, что жизнь коротка, а мне для врастания в бродвейский мюзикл нужно лет 20-30. А в России в это время меня ждали лучшие кино- и театральные режиссеры с предложениями работы. Тут сыграли свою роль и деньги. В России сейчас за мою работу платят почти так же, как и в Америке, — и за музыку к кинофильму, и за музыку к театральному спектаклю. Нет, конечно, несколько меньше, но там и жизнь дешевле. Даже в этом смысле для меня разумнее жить в России. Но при этом я считаю себя нью-йоркским человеком.

Любопытно, что в
New York Times о тебе написали именно тогда, когда ты работал в Москве, принимая участие в проекте, связанном с чеховской «Чайкой». В секции «Искусство» полполосы было отведено под статью о «Чайке» и большой фотографии из спектакля...

— Я недавно с изумлением обнаружил, что «Чайка» является вторым по частоте постановок спектаклем в мире, причем после «Гамлета»!

То есть не просто популярная, но вечная, что подтверждает и ваш уникальный московский проект. Расскажи о нем.

— А дело было так. Я живу в Москве недалеко от Трубной площади. Там находится театр «Школа современной пьесы», которым руководит Иосиф Райхельгауз. Я его давным-давно знаю. Однажды я проходил мимо театра и увидел два анонса: слева от входа — «Чайка» Чехова, справа — «Чайка» Акунина.

Наверное, стоит напомнить, что Борис Акунин — самый популярный и самый, я бы сказала, изысканный из современных российских писателей-детективщиков, за псевдонимом которого скрывается очень известный историк и искусствовед Григорий Чхартишвили...

— Он написал свою, детективную интерпретацию «Чайки»: в ней расследуется убийство Треплева. Он якобы не покончил с собой, а кто-то его убил. И вот когда я увидел эти два плаката, какое-то внутреннее чувство гармонии подсказало мне, что нужна третья «Чайка». Я тут же зашел в театр, нашел там Райхельгауза и предложил ему сделать третью, музыкальную «Чайку». Он ответил: «Идея гениальная, заходи завтра, и мы заключим договор». Так и сделали и тут же начали работать. Буквально через полгода оперетта «Чайка» была на сцене. Такого не бывает, в Америке уж точно.

Кто автор либретто?

— Поэт, драматург и юморист Вадим Жук, автор знаменитых ленинградских «капустников», где участвовали в свое время Юрский, Товстоногов и другие. Но по образованию Жук театровед и чеховед. Тонкий, интеллигентный и прелестный человек, он написал замечательное либретто.

Где взяли актеров — ведь спектакль музыкальный, там надо много и хорошо петь?

— Сейчас в России появилось новое поколение артистов. В Москве объявляется 2-3 кастинга в год, потому что именно столько в среднем здесь ставится мюзиклов. На кастинг приходят примерно три тысячи молодых и красивых мальчиков и девочек, которые вполне профессионально подготовлены, прекрасно двигаются и даже ноты умеют читать.
Премьера состоялась в этом году в феврале. Спектакль собирается на гастроли в Америку. Не знаю точно, когда это будет, возможно, к концу этого сезона, в мае. Но мы работаем и над проектом англоязычного варианта, который тоже появится в Нью-Йорке.

Как приняли спектакль?

— Очень хорошо. И никаких нареканий на тему «исказили Чехова!» не было. Ведь «Чайка» Чехова — это, в сущности, комедия. Одна солидная газета написала так: «Антон Павлович остался бы доволен». Я думаю, это правильно. Чехов был человеком с юмором, он любил оперетту, и даже писал об опереттах статьи. Я думаю, что он такие переделки воспринял бы с радостью.

Повлияла ли статья в
New York Times на планы создания англоязычной оперетты «Чайка»?

— Статья, конечно, помогла. Есть такая организация
National Alliance for Musical Theatre, довольно влиятельная, они представляют новые мюзиклы. Как правило, после такого «ввода» спектакль ставят региональные театры. Но мы не хотим, чтобы спектакль сыграли 15 раз в зале на сто мест — и все. Именно потому, что это «Чайка», и все знают этот бессмертный сюжет, где «семь пудов любви». Сейчас мы работаем над переводом и ведем переговоры с такими звездами американского театра, что мне даже страшно назвать их имена. Я надеюсь, что эти разговоры дадут результаты.

Расскажи тем, кто твоих книг не читал, о родителях, о брате, были ли в твоей семье музыканты-профессионалы…

— Мои прекрасные родители никогда не были профессиональными музыкантами. Мама живет в Израиле, ей на днях исполняется 84 года, и я поеду поздравлять ее с очередным днем рождения. Она всегда пела, одно время училась в институте имени Гнесиных, хотя не стала профессиональной певицей. Думаю, что музыкальные гены у меня от нее. Что касается моего брата, то он знаменитый альтист, его зовут Юрий Гандельсман. Он долгое время играл в Израильском филармоническом оркестре, был концертмейстером альтов. Альтистов вообще не так уж много, знаменитых — тем более, и Юра — один из них. Сейчас он играет в квартете, который называется
Fine Arts Quartet — это один из пяти наиболее знаменитых квартетов Америки.

Твоя жена, Ирина Гинзбург, — тоже человек творческий. Многие твои песни написаны на ее стихи, многие записаны на дисках в ее исполнении, но в последние годы она работала над прозой…

— Ее книга вышла буквально на днях в московском издательстве «Хроникер». Не знаю, правда, как скоро книга попадет в Америку. Называется она «Без поблажек». Ирина написала там все очень честно: о своем отце Льве Гинзбурге, который был знаменитым переводчиком, писателем и поэтом, обо мне, о нашем сыне Левочке и о многом другом. По-моему, книга получилась очень хорошая.

Все сейчас говорят о «Московской саге», хотя ее еще никто не видел…

— На днях я беседовал с создателями «Московской саги», и они сказали, что, к сожалению, пока
ORT International никому не продал этот фильм. Он огромный — там 22 серии, и к нему прилагается еще один фильм — о том, как снималась «Московская сага». Это сенсационный проект по роману Василия Аксенова, о нем писали Washington Post, Boston Globe, многие другие. Дело даже не в размере этого сериала, а в том, что он снят как настоящее кино: настоящие танки, быт России 1930-х годов. Играют замечательные актеры — Инна Чурикова, Юрий Соломин, Сергей Безруков, Александр Балуев, Кристина Орбакайте. Я очень горжусь тем, что написал музыку к этому фильму. Одна из героинь фильма — поэтесса. Когда начинается война, она сочиняет стихотворение, которое становится песней, а песня приобретает популярность по всей России. Так написано у Аксенова в «Московской саге». И вот я написал музыку к словам Аксенова. В духе песен военного времени. И, как было предсказано у Аксенова, песня стала страшно популярной, ее запели тысячи людей.

Саша, что еще впереди, кроме выступлений и англоязычной «Чайки»? Как насчет сочинительства?

— Насчет этого как раз непросто. Заказов слишком много, идей тоже много. За прошедшие два года я написал семь больших проектов, семь опер! Это невероятно много. Я написал оперу «Униженные и оскорбленные» по Достоевскому, которую сейчас в России ставят сразу пять театров. Я написал мюзикл «Мышеловка» по Агате Кристи, который тоже идет уже в шести театрах. Сейчас я написал новый мюзикл «Восемь женщин». На тот же сценарий, что и прошедший несколько лет назад французский фильм с тем же названием. Мы сделали настоящий мюзикл — с дуэтами, квартетами и квинтетами. На столе у меня сейчас лежит три или четыре новых предложения для разных театров, в том числе для московских: написать мюзикл, оперу или балет.

Что же делают остальные российские композиторы?

— Не знаю.

Ты по-прежнему член Союза композиторов? Что там происходит?

— Я член Союза композиторов, а также Союза театральных деятелей, Союза кинематографистов, Союза писателей и Союза журналистов. Я состою в пяти творческих союзах и буду еще раз занесен в Книгу рекордов Гиннесса. Дважды я туда уже был занесен. Если говорить серьезно, то Союз композиторов сейчас не имеет практически никакого значения. Мы платим взносы, раз в год собирают собрание, на которое я обычно не хожу. Но я к Союзу композиторов храню самые теплые чувства — люблю это здание на Неждановой и воспоминания, с ним связанные. Сейчас, кстати, там проходит очередной фестиваль новой музыки «Московская осень».

Так что композиторам по-прежнему дают возможность показать свои сочинения...

— Да. В Америке этого нет, к сожалению. Здесь композитор должен найти деньги, чтобы его произведение было услышано. А Союз композиторов заплатит и за оркестр, и за переписку нот, и за студию. В этом смысле Россия по-прежнему замечательная страна. Там очень гуманно относятся к людям творческого труда. В Америке, к сожалению, творческие люди — это люди сервиса.

Когда мы тебя вновь увидим в Америке?

— В январе. Мы появимся в Лос-Анджелесе в середине января вместе с Владимиром Вишневским и Аркадием Аркановым, в общей музыкально-юмористической программе. Планируем выступать в Сан-Диего, Сан-Франциско и Лос-Анджелесе примерно с 10 по 20 января, а потом — Нью-Йорк, «Миллениум», может быть, Филадельфия и Бостон. Эти концерты совпадают с гастролями московского «Театра Луны», который покажет здесь на русском языке еще одну мою недавнюю работу — мюзикл «Губы» по повести Владимира Набокова «Камера Обскура». Постановщик — Сергей Проханов. А главную роль играет Настя Стоцкая, молодая прима российской эстрады. 21 января его покажут в «Миллениуме», а, кроме того, его увидят в Чикаго, Майами, Филадельфии.

Майя Прицкер
NRS.com, 29.11.2004
Адрес статьи: http://www.nrs.com/news/interview/usa/291104_190044_55444.html

назад

© Александр Журбин, 2005 г.


 

Разработка сайта ИА Престиж